Елена Михайловна Тимошина ,
эксперт общественного Центра правовых
экспертиз и законопроектной деятельности,
кандидат юридических наук, криминолог,
член Совета по защите семьи и традиционных
семейных ценностей при Уполномоченном
по правам ребенка при Президенте Российской Федерации
За последние пять лет с 2009 по 2013 гг. общее число несовершеннолетних, признанных потерпевшими от всех преступлений, совершенных в России, сократилось на 18,1%:, вместе с тем, число несовершеннолетних потерпевших от насильственных преступлений снизилось в объеме более впечатляющем – на 31% .
Обладая официальными данными Госкомстата России, ГИАЦ МВД России, получим, что общий коэффициент виктимизации населения России (то есть коэффициент ставших жертвами преступлений) на сто тысяч человек населения, составляет 1271; в том числе коэффициент виктимизации лиц от 18 лет и старше – 1489; коэффициент виктимизации несовершеннолетних – 330,8.
Эти вычисления приводят к неожиданному выводу, противоречащему сложившемуся стереотипу об угрожающих масштабах насилия над детьми в России. Более правильнее, на наш взгляд, было бы говорить об обществе с высоким уровнем насилия в целом, посягательства на детей в котором, тем не менее, сдерживаются предпринимаемыми мерами.
Установленный коэффициент насилия объективно демонстрирует тот факт, что несовершеннолетние находятся в ситуации меньшего криминального риска по сравнению с лицами от 18 лет и старше. Причем объективность результатов основывается на применении формулы, в основе которой лежит соотношение числа жертв преступлений не с абсолютным числом населения, а из расчета на сто тысяч населения соответствующей группы.
В анализе состояния виктимизации несовершеннолетних особый интерес представляет исследование источников преступного насилия. Структура насилия в отношении несовершеннолетних характеризуется значительным преобладанием несемейных источников преступных посягательств (рис.1).
Удельный вес числа несовершеннолетних потерпевших от семейного насилия (то есть насилие со стороны всех возможных родственников: супругов, родителей и иных) на протяжении последних пяти лет колебался в пределах от 8,2 до 17,8%. Следовательно, наибольший объем насилия в отношении детей приходится на долю несемейных источников (насилие несемейного типа) и характеризуется стабильно высокими показателями: оно в 5-10 раз выше семейного, а на его долю приходится более 80%.
(рис.1)
Рис.1. Сравнительная динамика числа несовершеннолетних, потерпевших от насильственных преступлений в зависимости от источника посягательств
В структуре семейного насилия присутствуют самостоятельные группы: насилие со стороны родителей, сожителей родителей, супругов несовершеннолетних, их бабушек и дедушек, дядей и тетей, других родственников. Однако для нас представляет интерес исследование родительского насилия. Удельный вес непосредственно родительского насилия (число потерпевших от родителей) на протяжении последних пяти лет ежегодно составлял от 6 до 11,6% от числа всех несовершеннолетних потерпевших от насильственных преступлений. То есть на долю неродительского насилия приходилось от 94 до 88%. Этот вывод опровергает ещё один искусственно созданный миф о преобладании в структуре насильственной преступности над детьми родительского насилия.
Заслуживающим, в этой связи, внимания фактом является рост числа несовершеннолетних потерпевших от преступлений, совершенных родителями: если в 2009-2011 гг. их число колебалось в пределах от 4044 – 4122 человек в год, то в 2012 г. число потерпевших достигло 4880, а в 2013 г. – 5423 человек. Несмотря на прибавление чуть больше тысячи преступлений в 2013 г. по сравнению с 2009 г., в процентом соотношении увеличение произошло на 31,5%. К причинами подобного роста родительских преступлений относится, главным образом, изменение практики правоприменения статей 116 и 117 Уголовного кодекса Российской Федерации в рамках региональных программ, направленных на усиление выявления семейно-бытового насилия в отношении детей. Если еще несколько лет назад в практику применения уголовно-правовых норм, регламентирующих ответственность за «побои» и «истязание» не входило «воспитание ремнем или подзатыльником», то сегодня подобное поведение родителей пусть даже в воспитательных целях получает уголовно-правовую оценку. Так, анализ решений суда за 2012 – 2013 гг. позволил выявить, что однократные действия родителей, связанных с применением ремня, подзатыльника или аналогичных деяний (например, толчков по спине или по плечу, хватание за руки в целях перемещения ребенка в угол для отбывания наказания) в воспитательных целях, не повлекшие вреда здоровью, квалифицировались по ст. 116 УК РФ («Побои»), а неоднократные подобные действия (повторяющиеся периодически) – по ст. 117 («Истязание»).
Сравнение родительского и неродительского насилия (в коэффициентом соотношении) также демонстрирует очевидное преобладание несемейного (неродительского) типа насилия
Рис.2. Коэффициент виктимизации несовершеннолетних потерпевших от несемейного и родительского насилия (в расчете на 100 тыс. лиц от 0 до 17 лет проживающих в России)
Максимальная разница представленных типов насилия зафиксирована в 2009 г., когда коэффициент неродительского насилия был в 15 раз выше родительского, минимальная – в 2013 г. в – 7 раз. Так, в 2013 г. среди всех несовершеннолетних, потерпевших от преступлений, сопряженных с насилием (46723 чел.), 5 423 пострадали от насильственных преступлений, совершенных родителями, следовательно, коэффициент родительского насилия составляет 20 потерпевших на 100 тысяч несовершеннолетних, а коэффициент неродительского насилия – 142,6 на 100 тысяч несовершеннолетних.
Наличие у семьи более выраженных антикриминогенных свойств, чем у общества в целом, косвенно подтверждается коэффициентом виктимизации малолетних детей от насильственных преступлений, который существенно ниже, чем аналогичный показатель у несовершеннолетних старшего возраста (рис. 3).
Рис.3. Коэффициент виктимизации несовершеннолетних от насильственных преступлений в расчете на 100 тыс. человек населения каждой представленной возрастной группы
Сравнение коэффициентов виктимизации малолетних (до 13 лет включительно) и подростков (от 14 до 17 лет) приводит к выводу о том, что, уровень реальной их виктимизации в 5-10 раз ниже, чем у подростков. Доверие к истинности полученного соотношения основывается на низкой латентности насильственной преступности в отношении несовершеннолетних в целом, в особенности малолетних, что обусловлено особенностью выстроенной системой защиты детей в России. Так, на основании нормативных правовых актов федерального и регионального уровней, проверке на наличие в действиях взрослых лиц факта преступления подлежит любой случай бытового травматизма детей. В этой связи, а также учитывая охват подавляющего большинства несовершеннолетних сферой социального обслуживания и институтами социализации (дошкольные, школьные, медицинские, социальные и иные учреждения), каждый случай очевидно бытового травматизма детей не остается без внимания государственных органов и учреждений, дополнительных проверок и принятия мер.
Поскольку малолетние дети в большей мере зависят от родителей и близкого окружения, столь разительное отличие коэффициентов насильственной виктимизации в рассматриваемых группах свидетельствует о том, что пока ребенок находится в семье, под контролем родителей и иных родственников, шансов стать жертвой преступления для него значительно меньше, а также о наличии у семьи определенного антикриминогенного потенциала и способности защиты детей от преступлений. И даже наличие социально-неблагополучных семей, представляющих источники насилия для детей, существенно не предопределяет высокий уровень виктимизации несовершеннолетних.
Подростки же, находящиеся в условиях меньшего контроля со стороны семьи и школы, попадают в зону большего риска стать жертвой преступления, а также приобретают больше социальных качеств виктимности.
Загрузка...